Том Марволо Риддл, 55
лидер Пожирателей Смерти
Чистота крови: полукровка.
Место жительства: Литтл Хэнглтон.
Магические таланты: один из лучших легилиментов и окклюментов в мире, змееуст, бесконечно талантлив в области тёмной магии, владеет беспалочковой и невербальной магией.
Отличный стратег и актёр, Том всегда пользовался популярностью и использовал популярность для достижения своих целей. Он хладнокровен, не гнушается ничем ради достижения цели, и ни на кнат не ценит человеческую жизнь. Том ценит пользу, которую люди могут принести, и хорошо понимает, что незаменимые люди есть, и их в его окружении немало. Том не жесток и не нуждается в жестокости ради жестокости, но может быть бесчеловечным — просто потому, что человечность ему давно уже не свойственна.
Том Риддл — или лорд Волдеморт, или Повелитель — в прошлом выходец из маггловского приюта. Не похожий на других мальчишка, он первым делом узнал, что выживает сильнейший — и вынужден был стать сильнейшим, чтобы выжить. Ещё в детстве Том обучился лгать, хитрить и запугивать; сначала — чтобы не обижали его, потом — чтобы обижать остальных. Первым стал Билли — парень, имевший неосторожность назначить себя главным, — а Том таких не терпел, ни тогда в приюте, ни после в Хогвартсе. Всё началось с кролика: Том сказал, что кролик повесится, и кролик повесился. После этого с Томом предпочитали не связываться.
В Хогвартсе Том учёл свои ошибки: потратил время на подготовку, сбор информации, притирку к коллективу, научился быть обаятельным, и очень быстро обрёл компанию, которая после выпуска разрослась до Организации. Но тогда всё начиналось с мелких шалостей и проверок, на что способен тот или иной член коллектива, и со временем среди друзей Тома Риддла не было ни одного бесполезного — или неверного — человека. Все те, кого Том так или иначе привечал в школе, оказались ему полезны и в будущем.
Будущее Том видел в категорическом разделении двух миров, и в подчинении мира магглов миру магическому. Том всегда расценивал магию как инструмент. Крайне одарённый во всём, за что бы ни брался, он достигал успеха: решив, что он Наследник Слизерина, Том открыл Тайную Комнату. Открытие сопровождалось смертью грязнокровки Миртл, но Том удачно убедил всех — и даже Хагрида, — в том, что виноват Хагрид. Хагрида отчислили, а Тому пришлось распрощаться с наследием на долгие, долгие годы.
На шестом курсе, выяснив некоторые детали своей биографии и решив, что его отец-маггл не достоин ходить по этой земле, Том убил его — и тех, кто его породил, — и три этих жизни легли в основу первого крестража Тома Риддла.
Том, несмотря ни на что, сентиментальный, старался выбирать для вместилища своей души вещи, что были бы дороги его сердцу: всегда ассоциируя Хогвартс с домом, он, получив отказ в устройстве на работу в него, принял как данность необходимость разыскать четыре памятных артефакта Основателей, и, как ни странно, нашёл: в доме Хепзибы Смит. Приятная женщина пост-бальзаковского возраста, она радостно хвалилась перед молодым артефактологом из "Борджин и Бёрк" своей коллекцией, и это её и сгубило: один из артефактов по праву должен был принадлежать самому Тому, а второй... второй мог бы принадлежать ему тоже, и он не смог отказать себе в искушении. Том вообще редко себе в чём-либо отказывал.
Как и все смерти, что сопровождали путь Волдеморта, эта оказалась разгадана властями неправильно. Вскоре после убийства Том, простившись со старыми друзьями, отправился путешествовать: получать новые знания и навыки и обзаводиться новыми знакомствами. Одно из них оказалось ценнее прочих — Том встретил Антонина, и единственный из всех, он стал ему верным другом. В Англию они вернулись уже вдвоём — в 1956 году.
В 1956 Том снова попробовал получить должность преподавателя в школе — и снова получил отказ. Его идея мирного переворота, пусть отложенного на десятилетия, но осуществлённого руками тех, кого он бы воспитал, рухнула до поры до времени, и Тому пришлось идти другим путём. К этому моменту от него прежнего мало что осталось — и он больше не откликался на старое имя, если то не произносилось старыми друзьями, — и Организация, собранная когда-то, вновь созвала свои знамёна.
В число Пожирателей Смерти вошли все старые друзья Тома — и их дети, а также их друзья и друзья их детей. Чистая, старая кровь, осознающая ответственность, что на ней лежит, понимающая своё предназначение.
Сперва Том пытался реализовать их предназначение силой — уничтожал тех, кто мешал его планам, уничтожал магглов, чтобы запугать Министерство, но Министерство не шло на уступки и даже не задумывалось о переговорах. Том был вынужден отступиться и сменить курс.
Кардинальные перемены в политике Министерства начали казаться ему единственным выходом. С 1978 всё, что Том делал, было подчинено одной цели: добиться политической победы — и в итоге, почти три года спустя, в начале 1981 года кресло Министра хотя бы временно было предложено Адаму. Но к Адаму, после того как он сначала проиграл это кресло Бэгнольд и вынудил Тома исправлять его ошибки, доверия больше не было.
Том отправил на выборы Абраксаса. Хоть один из них должен будет справиться.
Забросив босые ноги на отцовский стол, при свете лампы Том читал "О вещах естественных и сверхъестественных" и в избранных местах ядовито усмехался, находя написанное восхитительной ересью даже для дремучего XVII века. Особенно его забавляло проскальзывавшее между строк понимание своего бремени автором — бремени божественного избрания нести свет знаний, бремени тяжёлого, порой неподъёмного и непосильного, требующего полного отказа от самого себя.
— Фанатик, — резюмировал Том и поднял взгляд к настенным часам: ещё пять минут до встречи с Корбаном у него было.
Плеснув ещё виски на два пальца, Том неохотно признался сам себе — с самим собой он был честен с детства, — что между ним и монахом-бенедиктинцем было больше общего, чем ему бы, возможно, хотелось. Том тоже чувствовал на себе тяжесть, но, и хотя он своё бремя взвалил на себя сам, без помощи несуществующего Бога, он был точно также строг к себе и точно также одержим.
За две минуты до появления Яксли Том налил ещё бокал и, сдвинув его к противоположному краю стола, охладил виски в нём до десяти градусов и перевернул шестую страницу с конца. Когда в открытой двери зазвучали шаги, он захлопнул изъеденную временем как мех молью книгу и зачитал на память:
— То есть горячая жизнь, что должна подавить это телесное, испарить и расстроить, иначе ничего не сделать, прежде чем душа и дух не отделятся от плоти, и не сможет последовать операции, с требующейся силой и необходимостью.
Это, пожалуй, было самым здравым зерном во всём творении монаха — зерном, которое окружила сотня страниц плевел.
— Василий Валентин, 1624-ый год. Выдающийся алхимик и не менее выдающийся фанатик.
Том кивнул Корбану на виски, сдвинул трактат на край стола и до хруста в локтях вытянул вперёд соединённые обратным замком пальцы.
— Как у нас дела?
[nick]Tom Riddle[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/dMI1q.png[/icon]
